"Тоска" : норвежская журналистка съездила на Дальний Восток

фото Элисе Лёверэйде

Норвежская журналистка Элисе Лёверэйде летом прошлого года приехала на Сахалин, и опубликовала статью об этом путешествии у себя на родине. 

«Вам не на Сахалин, а в Южно-Сахалинск», — говорит молодая женщина за стойкой, делая особое ударение на «линск». Она внимательно смотрит на меня, сидя по свою сторону багажной стойки.

Женщина срывает багажную бирку с моего чемодана, приклеивает к нему новую и вручает мне посадочный талон — все это с раздраженным выражением на лице. Я не позволяю стереотипу о русских как о людях неприветливых закрепиться в моем сознании, несмотря на то, что какая-то женщина, сидящая рядом со мной в ресторане аэропорта, так громко шикает на своего плачущего ребенка, что я пугаюсь. И правда: совершенно другая страна, думаю я.

На первый взгляд, на Сахалине многое соответствует совершенно типичным представлениям о России: высокая скорость движения на дорогах, шубы, даже то, что женщины по достижении определенного возраста красят волосы в рыжий цвет. Остров в Тихом океане находится в 6.353 километрах от Москвы, и при том, что проявления российской культуры здесь очевидны, нельзя не признать, что расположенность в Азии также оказала влияние на Сахалин.

Сахалин едва ли можно считать каким-то магнитом для туристов. Остров известен сравнительно мало, о нем немного информации в интернете — несмотря на довольно специфическую историю Сахалина. В 1868-1905 гг. Сахалин использовался как особо строгая тюрьма для российских заключенных. В музее в Южно-Сахалинске, который размещается в единственном сохранившемся на острове японском здании, можно видеть фотографии того времени, когда заключенных перевозили на остров с материка.

Преступность здесь и сегодня — явление нередкое. На Сахалине уровень молодежной преступности выше, чем где-либо еще в России. На улицах видишь и полицию, и военных, а в крупнейшем городе целых три тюрьмы. И хотя повсюду военные базы — их несложно увидеть, поскольку все они находятся за белыми каменными заборами — здания на их территории такие же древние и обветшалые, как и здания в прочих районах острова.

Когда мы едем по Южно-Сахалинску на запад, по направлению к портовому городу Холмску, и на восток, к другому портовому городу Корсакову, меня поражает, насколько старым и бедным все выглядит. На улицах полно бродячих собак, который стоят и лают друг на друга. А вообще: является ли Россия индустриально развитой страной, спрашиваю я себя, видя готовые рухнуть здания и крохотные домики с прохудившимися крышами.

Старые блочные многоэтажки попытались сделать привлекательнее, выкрасив их в яркие цвета, но на самом деле от этого они стали еще хуже. Сейчас русские сами владеют своими квартирами, но предприятия, которые отвечают за ремонт строений, в основном, заботит то, как получить деньги, а не то, как лучше сделать свою работу. Странно, что города выглядят такими бедными, если вспомнить о нефти, открытой недалеко от Сахалина в 1994 году.

Сразу после того, как была открыта нефть, под руководством Shell стартовал проект «Сахалин-2». Приехали тысячи людей, которые стали работать в нефтяной отрасли. Через пять лет Россия экспортировала первую нефть с острова в Тихом океане, запасы нефти оцениваются в 1,2 миллиардов барреле

Несмотря на то, что нефть здесь добывают уже более 20 лет, жизненный уровень не стал выше. И дорогами вряд ли можно похвастаться.

Я сама из Ставангера, и плоды добычи нефти ощутила на себе — а в чем это проявляется здесь? В интернете я нашла информацию о том, что среднемесячная зарплата на Сахалине в 2015 году составляла 6540 крон. Рабочий-нефтяник может зарабатывать в 10 раз больше, некоторые ежемесячно зарабатывают до 80 тысяч крон. Тем не менее, признаки классового расслоения заметить трудно.

Иностранные нефтяники часто живут в более симпатичных домах в отгороженных микрорайонах за городом, но их мало. Власти требуют, чтобы минимум 80% работников нефтяных компаний были российскими гражданами, но большинство из таковых, вероятно, живут на материке. Подозреваю, что самолеты, летающие в Москву, каждый день заполняются именно благодаря пяти (нефтяным) платформам вокруг Сахалина.

Я уже написала, что Сахалин вряд ли может гордиться своей архитектурой. За одним исключением: церкви. Самая большая из них имеет золотые луковичные купола и большой сад. Сразу за церковью располагается Парк Героев с рядами военных памятников. Чуть дальше располагается памятник танку.

Лицо Ленина — повсюду. Прямо у дороги стоит огромный памятник ему, его лицо изображено на стенах многих домов вокруг, часто рядом с цифрами 1905 и 1917 — это годы русских революций.

У меня складывается ощущение, что все военные памятники, прославление истории, Гагарина, Ленина — это тоска по России того времени, когда страна была могущественной. Как и в других не-западных странах, культура русских становится все более глобализированной. На радио русские песни конкурируют с западными хитами, торговый центр ведет свою культурную борьбу на условиях Запада.

Если знакомишься с людьми, они производят впечатление приятных. Совсем не мрачные.

Русские кажутся людьми гордыми, но немного недовольными. Большинство живут в бедности и чувствуют, что их родина стала слабее. Для меня, выросшей в Ставангере — городе в стране, которая воспользовалась нефтяным богатством на общее благо — контраст велик. И постоянно возникает вопрос: куда уходят нефтяные деньги? Я едва ли смогу дать ответ на него."

Оригинал статьи, перевод ИноСМИ.